Мария Метлицкая: «Писательство - это ремесло»

С тех пор, как вы стали профессиональным писателем, приходится выбирать между семьей и творчеством? Что на первом месте?

— Вот это самое сложное дело — сочетать. Моя семья требует моего большого участия, внимания и контроля. И конечно, ответственности. Как говорится, я отвечаю за все и за всех. С одной стороны, в силу характера я заточена именно под это. С другой, это сложно в силу возраста и в силу моей повышенной занятости. И работа у меня непростая, требующая моральных, душевных и физических сил. Но манкировать ни работой, ни семьей я не имею права. Вот как-то справляюсь. И прошу у небес столько сил, чтобы справляться с этим и дальше.

Первое и второе места? Конечно, на первом месте родные и близкие. Что может быть важнее дорогих и любимых людей? Но и любимой работой я, кажется, не пренебрегаю.

Писательство — это профессия или оплачиваемое хобби?

— Писательство — это ремесло. Мне кажется так. И мне очень нравится это крепкое слово. Оно многое подразумевает, очень многое. Для меня писательство давно стало профессией. Какое там хобби? На хобби у меня точно нет времени, это слишком расточительное занятие, для более свободных людей.

Кто ваш первый читатель — кто-то из семьи или редактор, а родные уже потом видят окончательный вариант?

— Безусловно, редактор! И это огромное писательское и человеческое счастье, которое мне выпало — иметь такого редактора, как мой! Мы вместе десять лет, с моей первой книги. И если бы не она, моя Юля, не было бы и автора Марии Метлицкой.

Про вас часто говорят, что вы самый уютный автор современной прозы. Вам никогда не хотелось поднимать острые темы, упоминать современные тренды, задавать провокационные вопросы?

— Ну провокаторов и без меня в избытке. Острые темы? Мне кажется, я их поднимаю. В современных трендах я разбираюсь плохо. Да и что это?

Насколько я уютный автор, не знаю. Все воспринимают мои книги по-разному. Для одних они заряд оптимизма и веры в хорошее, а для других — серьезное чтение, истории о разных судьбах не всегда радужные. Все зависит от человека. Кто-то видит стакан наполовину полным, а кто-то наполовину пустым.

Читатели очень любят ваш «Дневник свекрови» и экранизацию. А какая вы свекровь?

— Ну об этом надо спросить мою невестку. Трудно говорить о себе. Вот сейчас я напишу, какая я прекрасная: умная, тонкая, тактичная, все понимающая. А она прочитает и рассмеется. И уточнит: «Это она о ком?»

Но если без шуток, мне кажется, я свекровь вполне приличная. Во-первых, я искренне люблю эту девочку, мать моего обожаемого внука. Я восхищаюсь ее красотой и не забываю говорить ей об этом. Я восхищаюсь ее умом и образованностью, она кандидат наук. А о том, чем я не восхищаюсь — а такое тоже имеется, как понимаете, причем у всех у нас, — я или не говорю ей, или говорю, как мне кажется, тактично, по-дружески, потому что мы с ней друзья. Мы говорим на одном языке, мы из одного города и из одной среды. А это очень и очень важно.

В ваших книгах персонажи часто сталкиваются с кардинальными переменами в жизни. Кто-то пускается в них радостно, как в авантюру, кто-то тяжело переносит. Как относитесь к переменам вы?

— Я не авантюристка точно и никогда ею не была, даже в молодости. А уж с возрастом к любым переменам я отношусь с осторожностью и даже с опаской.

У вас есть героиня, наиболее напоминающая характером и образом жизни вас саму? Или вы намеренно отделяете личность писателя от персонажей и сюжетов?

— Думаю, в каждой из моих героинь есть что-то от меня. В ком-то больше, в ком-то совсем чуть-чуть. Но это происходит подсознательно, случайно, и я очень стараюсь не демонстрировать свое отношение к поступкам моих героинь. Я просто наблюдаю, как человек ведет себя в той или иной ситуации. Кто и чем может поступиться, на что решиться, а где спасовать и даже струсить. Мне кажется, я всех стараюсь если не оправдать, то точно понять. Ведь все мы такие разные: кто-то смелый и даже отчаянный, кто-то осторожный или даже трусливый. А на компромиссы идти приходится всем.

Как вам далось решение эмигрировать? Чего вам не хватает в Израиле и что нравится больше всего?

— Все очень просто. Мои дети к тому времени четыре года жили в этой стране. У меня единственный сын и единственный внук, самые дорогие и обожаемые люди. Я безумно скучала по ним. Сын — мой самый близкий человек на земле. И я страдала от того, что не могла в полной мере заниматься с внуком. Не давала ему то, что должна дать бабушка. Да и он воспринимал меня как бабушку гостевую: раз в полгода встречи, поцелуи и куча подарков. А вот сейчас все изменилось: я чувствую, знаю и вижу, что теперь я настоящая бабушка, с чтением на ночь, разговорами про всякое интересное. Я делюсь с ним воспоминаниями, рассказываю про наших предков и многое другое. Я вожу его в кружки, и мы вместе печем печенье. И называет он меня «бабушка, ба». Никаких «Маш»! Мне совсем не хочется молодиться, да и звание бабушки — это, на мой взгляд, огромное счастье. Так что мотивация моего отъезда была более чем серьезная.

Чего мне не хватает? Да многого! Любимой подмосковной природы, привычной глазу. Сирени, например, — здесь ее нет, а это мои любимые цветы. По снегу я точно не скучаю и по морозу тоже. Пусть бывает дня три, не больше, и достаточно! Продукты здесь все знакомые, русские, наши, от сметаны до мороженого и конфет. А вот любимого дарницкого хлеба нет. Зато есть море, солнце почти 365 дней в году. Под моим окном растут лимоны и апельсины. Народ доброжелательный, не способный на агрессию. Здесь много хорошего, доброго и безумно интересного. Но по Москве я, безусловно, скучаю. А как иначе? Там прошла вся моя жизнь.

Вы много пишете о взаимоотношениях в семье. Как вам кажется, понятие семьи, отношение к воспитанию детей, главенству в доме изменились за последние лет десять — пятнадцать?

— Думаю, да. И это случилось не десять лет назад. И не пятнадцать. Давно, много лет назад, наши мужчины, деликатно или не очень, отодвинулись от проблем и воспитания детей. От проблем быта. По сути, советский мужчина был очень инертен. К чему-то стремились немногие. И женщина тянула на себе все. Практически все. За последние десять — пятнадцать лет очень изменилось положение женщин в обществе, это безусловно. Они сделали карьеры, стали зарабатывать больше мужчин. Ну и вообще женщина вышла на первое, главенствующее, место. Хорошо ли это? Не знаю. Я, безусловно, не за домострой. Но и матриархат — нелегкое дело. Я за партнерство. Но всем понятно, что, когда человек достигает определенных высот, набирает очки, крепко становится на ноги и начинает зарабатывать деньги, он меняется: появляются уверенность, металл в голосе, командные нотки. А как иначе, если женщина тянет все на себе? Мужчинам с этим смириться безумно трудно, почти невозможно. Невозможно признать, что она оказалась сильнее тебя. Отсюда проблемы.

Но я думаю, что, если бы мужчины брали все тяготы на себя, женщины с большим удовольствием занимались бы детьми и домом. И уж точно не лезли бы в крупные начальники! Да, первыми отступили мужчины. Всего-то на шаг назад, но женщины оказались смелее.

Но при этом, как понимаете, полно семей и с патриархальным укладом, где всем рулит муж, хозяин. Все по-разному. Каждый выбирает по себе. Иметь дома жену-начальницу, жену-бизнесвумен, безусловно, сложно. Но и быть замужем за мужчиной-лентяем, мужчиной-никчемушником — тоже радость небольшая.

Ваши новеллы — всегда яркие и емкие, хотя создание малой формы — литературное упражнение не из легких. Почему вы отдаете предпочтение рассказам?

— Это мой любимый жанр и самый комфортный формат. Думаю, для многих читателей тоже.

Ваши персонажи — женщины с очень разными судьбами. Сложно выписывать эти образы? Совершают ли они поступки, которые были бы абсолютно неприемлемы для вас?

— Сложно выписывать? Сложно. Да все, что получается, дается не так просто. Вообще всем известно: выписать подлеца труднее, чем благочестивца. С последним все понятно, а у подлеца или негодяйки должны иметься мотивы быть негодяйкой и подлецом. Это и есть самое интересное: заглянуть в чужую душу и понять, что и откуда. Конечно, в моих героях есть то, что совершенно для меня неприемлемо!

Ваш совет начинающим писателям. Что вы порекомендуете сделать в первую очередь и чего не советуете делать никогда?

— Понимаете, какая тут штука... Смотрю Фейсбук — а там писателей, оказывается, море! Океан! Так и пишут о себе: писатель. А ни одной книги не вышло. Или вышло полторы. Или человек просто что-то кропает и вывешивает в интернет. Или печатает за свои деньги. Вариантов множество. Но при этом абсолютно спокойно, беззастенчиво, с гордостью называет себя писателем. А ведь писательство — это не только умение складывать слова в предложения.

Для меня писатели — это те, чьи портреты висели на стене в школьном классе. Чьи книги стоят в книжных шкафах. Я долгое время стеснялась произнести это слово по отношению к себе, говорила: «Я автор». Потом, правда, привыкла. Ну имею право: тридцать пять книг издано. А эти люди нет, не стесняются. Да бог с ними. Просто немножко коробит.

И мало кто понимает, что писательство — это огромный, неустанный, каторжный труд. Но при этом такое же огромное, безграничное счастье.

Что им пожелать? Набираться жизненного опыта — вряд ли в двадцать лет можно написать хорошую книгу. А еще трудиться и трудиться, верить в себя, оценивать себя объективно, прислушиваться к мнению профессионалов и осторожнее обходиться с определениями. Чтобы не показаться смешным.

И — всем удачи! Поверьте, если в вас есть божий дар, есть стремление, есть сила духа и работоспособность, у вас все должно получиться!